Рыцарь «Руссо-Балта»

7 Мая 2019, 17:16

Младенчество и юность

Родился Андрей Платонович 2 марта 1877 года в Санкт-Петербурге, в известной литературной семье. Его дедом был Андрей Александрович Краевский. Тот самый, что выпускал журнал «Отечественные записки», печатавший произведения Лермонтова, Белинского, Некрасова и других классиков отечественной литературы. Кроме того, Краевский спускал и весьма успешную газету «Голос». Мать Нагеля – дочь Краевского, Лидия Андреевна, отец – сотрудник «Голоса» Платон Андреевич Нагель.

Вторая дочь Краевского была замужем за популярным историком и журналистом В.А. Бильбасовым. Все обширное семейство жило в доме Краевского на Литейном проспекте, 36. Неудивительно потому, что детство будущего автомобилиста прошло среди сотрудников обоих изданий. Позже он писал: «Помню длиннющий стол в редакции, за каким сидели бородатые дяди, которых я старательно избегал, т.к. они часто пытались познакомить меня с азбукой».

Помимо прочего, дед Андрея Платоновича вел вящую общественную работу – был одним из основателей «Литературного Фонда», «Театрального общества», а также имел немалое воздействие в Городской думе. По воскресеньям у Краевского собирались писатели, артисты, критики, историки. Довольно часто туда захаживал великий князь Николай Михайлович. Среди завсегдатаев «воскресений» бывальщины писатель Д.В. Григорович, один из первых петербургских фотографов Левицкий, актриса Александринского театра М.Г. Савина и даже Люсьен Гитри – папа знаменитого французского драматурга и актера Саши Гитри. Понятно, что такое окружение оказало довольно мощное влияние на формирование личности и интересов молодого Нагеля.

Между тем Андрей рос довольно хилым ребенком. Низкорослый, щуплый, он нередко болел, и его постоянно водили по врачам. А поскольку в семействе Краевского все занимались каким-либо спортом, то перед поступлением мальчишку в гимназию бабушка Андрея, решив заняться здоровьем внука, привела его в манеж для обучения верховой езде. Андрей Платонович на всю существование запомнил это событие: «Я, чувствуя себя почти гимназистом, потребовал форменную фуражку, а для верховой езды – хлыст и шпоры… Мы существовали, как всегда, летом в Павловске. Манеж Павлова был недалеко, и бабушка повела меня туда.

Прежде итого у меня отобрали все атрибуты кавалериста – хлыст и шпоры – и направили на середину манежа, где уже стоял сам Павлов, в дланях которого был длинный бич, и он лихо пощелкивал, погоняя лошадей нескольких учеников. Должен признаться, что такое его поведение меня не особенно обнадеживало. Но вот повергли для меня небольшую лошадку, имевшую, по-видимому, претензию на звание пони, так как у нее была срезана грива и укорочен хвост. Меня посадили на ее английское седло, пригнали стремена по длине моих ног, дали по предлогу в каждую руку и отвели к барьеру.

Павлов скомандовал по-военному “шагом марш”, и без всякой моей инициативы конь пошел вдоль барьера, а я, в ужасе от высоты моего положения, весьма неудобно раскоряченных моих ног, на ступнях которых свободно болтались стремена, высматривал, за что бы мне уцепиться на всякий случай, но увы! Гривы не было, а английское седло для этого не приспособлено. Но как бы то ни было, конь шел вперед, и я сидел на нем, страшась шелохнуться.

Вскоре посыпались команды берейтора – одна за другой – основные для получения правильной посадки: “ноги от колена назад”, “носки вовнутрь”, “локти к корпусу”, “руки спокойно”, “не горбиться!”

Однако все эти задания были ровно противоположны тем положениям, которые стремилась принять моя фигура.

Андрей Платонович Нагель

Ноги мои пытались хлопать по бокам лошади, локти оттопыривались, длани дергали за повода, и весь я стремился изобразить из себя вопросительный знак, пригибаясь к шее коня. Очень тяжело было сопротивляться таким настойчивым требованиям моего корпуса, хотя я старательно выполнял приказания, но любое по очереди… Первый урок кончился благополучно, и я слез с коня, растопырив ноги, и лишь с трудом опять их “стопырил”. Домой я вернулся, чувствуя себя не только кавалеристом, но настоящим ковбоем».

Осенью Андрей пошел в частную гимназию – «одну из наилучших с наилучшими преподавателями».

Крышка 80-х и начало 90-х годов позапрошлого века были временем повального увлечения велосипедом. Первые велогонки проходили с огромным успехом, и посмотреть на них съезжался чуть ли не тяни Петербург. Не избежал этого увлечения и Нагель. Вместе со своими одноклассниками он осваивал «бисиклетную» езду с не меньшим интересом, чем когда-то верховую. Вот как Андрей Платонович впоследствии описывал это время: «И вот я… при первой возможности записался в число участников гонок в Михайловском манеже и, раздобыв на прокат гоночный велосипед, пришёл в манеж для тренировки. Виражи в манеже были очень высокие и крутые, настолько, что ходить по ним или ехать негромким ходом было нельзя… При въезде в вираж по самому низу надо было очень мощно наклоняться вместе с велосипедом внутрь, чтобы не быть вынесенным на самый верх поворота. Мне еще никогда не доводилось ездить по таким виражам, и я смотрел на них с большой опаской…

Как бы то ни было, но надо было решаться, тем более что мои приятели с секундомером глядели на меня уже как на героя, между тем все мое существо трепетало, как овечий хвост… Я поехал сразу довольно скоро, держась рейки и благополучно лавируя между другими тренирующимися гонщиками. Мои друзья действовали своими секундомерами и сигнализировали мне, что скорость была неважная».

Что бы из итого этого вышло – неизвестно, поскольку принять участие в гонке Нагелю так и не удалось. К его велосипедным увлечениям в семейству относились без особых симпатий. Поэтому дело разрешилось просто: в велосипедное общество пришел дядя Андрея и потребовал, чтобы того не допускали к состязаниям.

Однако это не сломило решимости молодого человека, и тот продолжал свои попытки выйти в число ведущих велосипедистов города. Очередная была предпринята незадолго до гимназических выпускных испытаний. Обычно перед этим выпускники сдавали пробные экзамены и только в случае успеха допускались к выпускным.

Нагель записался на гонку, проходившую в манеже, за день до пробного испытания. Успех, казалось, ему сопутствовал – дебютант даже сумел выйти в финал. Но в финальном заезде перед самым финишем несколько гонщиков столкнулись, образовалась свалка, и Нагель, не поспев затормозить, въехал в нее. Велосипед застрял, а сам спортсмен перелетел через «кучу-малу», приземлился на дорожку манежа и заскользил по ней, волей-неволей прижавшись щекой к цементному покрытию. «В какую-то долю секунды я подумал о разных вещах: о повреждении неплохого велосипеда, радости, что я не попал в кучу упавших, о, вероятно, комическом зрелище со стороны, о том, что дома меня повстречают злорадными замечаниями: “поделом вору и мука” и о том, что у меня завтра пробный экзамен. Вскочил я на ноги сам, но ко мне подбежали какие-то люд, и повели вместе с разбросанной кучей упавших в велодромный лазарет. Здесь фельдшер проявил кипучую деятельность и, недолго размышляя, залил коллодиумом мои повреждения… Боль от такой операции получилась основательная. Домой я вернулся с забинтованной башкой и сообщил, что просто ударился, свалившись с велосипеда. На другой день я, с трудом двигая руками и ногами, пришёл на экзамен с повязанной головой… Такой мой блестящий дебют меня не остановил, и я решил после экзаменов на каникулах в деревне всерьез заняться тренировкой и, в случае получения хороших результатов, явиться осенью на гонки уже будучи студентом».

Андрей Платонович Нагель

Группа питерских велосипедистов. Другой слева – Андрей Нагель

Тренировки дали результат, и уже осенью, на очередных велогонках в манеже студент юридического факультета Санкт-Петербургского университета Андрей Нагель очутился серьезным соперником для многих сильных спортсменов. Но природные физические данные все-таки не позволяли ему стать одним из лучших гонщиков России, зато Андрей с успехом выступал в чемпионатах по фигурной езде, езде с преградами и такой, ныне забытой дисциплине велоспорта, как «сайкль-бол»: столь мудреным термином обозначалась некогда игра с мячом на велосипедах. В этих дисциплинах ему среди спортсменов-любителей не было равновеликих на протяжении нескольких лет.

Но не спортом единым жил тогда Нагель. Он живо интересовался французским театром, репертуар какого в Петербурге был весьма разнообразным: каждую неделю ставилась новая пьеса. Друг семьи писатель Д.В. Григорович имел абонемент и с наслаждением уступал его Андрею, который, в итоге, стал заядлым театралом. Помимо прочего, эти спектакли помогали в совершенствовании французского стиля.

Одновременно выхода требовали и творческие порывы молодого человека. Он становится российским корреспондентом французского издания «Ото». Не изумительно, что при таких корнях, Нагель вскоре взялся и за выпуск собственного журнала, получившего название «Спорт». Сходило издание еженедельно небольшим тиражом, объемом в 16 страниц.

Журнал, как и следовало из названия, освещал самые различные дисциплины: тяжелую и легкую атлетику, конькобежный спорт, футбол, лаун-теннис, велосипедный и другие виды спорта, в том числе автомобильные и мотоциклетные состязания. Вот ими-то Андрей Платонович и «захворал» в конце ХIX века.

Вступив во взрослую жизнь

Увлекшись «моторным спортом», Нагель стал посещать все состязания, проходившие в окрестностях Санкт-Петербурга. В октябре 1898 года он был в числе зрителей «Первой зимней гонки моторов», а затем, приобретя трицикл марки «Старлей», весной 1900 года зачислил на нем участие в гонке Луга–Петербург, где так успешно взял старт, что обошел даже фаворита – француза Дешана. Но счастье вскоре отвернулась от новичка. На восьмой версте маршрута, налетев на острый камень, Нагель распорол шину и был вырван сойти с дистанции.

Возможно, уже тогда у него появилась мысль об издании настоящего автомобильного журнала, по образу выходивших во Франции. Окончательно она оформилась к середине 1901 года, когда журнал «Спорт» постепенно был передан товарищу Нагеля – Г.А. Дюперрону, а сам Андрей Платонович занялся организацией нового издания.

Андрей Платонович Нагель

Мотоциклисты – участники гонки на приз «Автомашины»

4 января 1902 года он посылает прошение в первое отделение канцелярии Главного управления по делам прессы: «Имею честь покорнейше просить о разрешении мне издания первого в России еженедельного иллюстрированного журнала, посвященного необыкновенно автомобилизму, его технике и применению механических двигателей для различных способов передвижения – под названием «Автомобиль», программу какого при сем прилагаю, и об утверждении меня редактором означенного журнала». Прошение подписано: «Охтинский II гильдии купец Андрей Платонович Нагель» и показан адрес просителя: «Санкт-Петербург, Литейный проспект, дом 36, квартира 1».

Далее следовал перечень тем, которые должны бывальщины освещаться: «Распоряжения правительства, касающиеся автомобилизма; статьи об автомобилизме; хроника автомобилизма, техника автомобилизма; корреспонденция об автомобилизме; справочные сведения; рисунки, снимки и чертежи, касающиеся автомобилизма; рассказы, касающиеся автомобилизма; объявления». Подписная цена устанавливалась 3 руб. в год с доставкой и пересылкой. Стоимость отдельного номера – 10 копеек.

Прошение поступило по назначению 5 января, после чего началась проверка благонадежности просителя, закончившаяся 7 января. В подтвержденье о личности, заверенном приставом 3-й Литейной части говорилось: «Предъявитель сего, прослушавший курс Санкт-Петербургского университета Андрей Платонович Нагель… кушать действительно то самое лицо, как себя именует, в чем и выдано Приставом настоящее свидетельство, для представления в Главное управление по делам прессы на предмет удостоверения его личности». Спустя четыре дня – 11 января – последовало заключение, утвержденное по реестру за №271, где говорилось, «что о купеческом сыне Нагеле неблагоприятных сведений не есть. Нагель не окончил полного курса в Санкт-Петербургском университете, имеет капитал около 60 000 руб. Ввиду совсем специального характера проектированного Нагелем журнала и отсутствия в делах полиции неблагоприятных сведений о просителе, Основное управление департамента полиции полагает настоящее ходатайство удовлетворить». А уже 17 января появился на свет документ за №458, гласивший: «Основное управление по делам печати сообщает Санкт-Петербургскому Цензорному комитету о разрешении издавать в Санкт-Петербурге журнал “Автомашина” под редакторством Нагеля А.П.».

Андрей Платонович Нагель

Журнал «Автомобиль» и объявление о поездке Нагеля с друзьями по Европе

Нагелю были выданы все необходимые подтверждения: за №459 (для редакции) и №460 (для типографии) и само разрешение: «Выдано из Главного управления по делам печати, на основании ст. 125 Уст. Ценз., Св. Зак. т. XIV, изд. 1890 г., Охтинскому II гильдии торговцу Андрею Платоновичу Нагелю в удостоверении того, что он состоит издателем журнала под названием “Автомобиль”, разрешенного к выпуску в свет в г. Санкт-Петербурге, под предварительной цензурой».

Что самое изумительное в этой истории, так это сроки решения проблемы. Со дня отправки прошения по почте до момента получения разрешения на издание журнала прошло всего 2 недели. Вы, нынешние, нут-ка!

В редакторской статье, размещенной в первом номере, Нагель писал: «Дума издавать специальный журнал в России, где автомобилистов считают десятками, может показаться довольно странной и несчастливой; нам скажут, что при самых благоприятных условиях число подписчиков и читателей будет ничтожно и будущности новый журнал не имеет никакой. Основная задача – распространение автомобилизма в России… в простом и ясном изложении со всеми необходимыми иллюстрациями представлять русскую публику с сущностью механического передвижения, объяснять конструкцию, фабрикацию и работу моторов, научить верно обращаться с ними, находить недостатки и уметь их устранять, показать постепенное развитие автомобильного дела и сегодняшнее его положение в Западной Европе… и, наконец, дать по возможности полный отчет о преимуществах механического передвижения перед всяким иным… Журнал вооружит русских шоферов, желающих быть просветителями остальных, всеми нужными этими».

Андрей Платонович Нагель

Экипаж Нагеля в пробеге на императорский приз. 1911 г.

В конечном итоге именно так и получилось. Журнал «Автомашина» стал основным рупором автомобильного дела в дореволюционной России и выходил до 1917 года.

Получив в 1902 году диплом, Нагель поступает на государственную службу в канцелярию министерства линий сообщения, где и прослужит 8 лет.

В дальнейшем Андрею Платоновичу удавалось совмещать свои увлечения журналистикой и автомобильным делом. Кроме «Автомашины» он издает журналы «Двигатель», «Аэро», «Аэро и автомобильная жизнь» и некоторые другие, спускает в 1910 г. и переиздает в 1911-м «Ежегодник автомобилизма и воздухоплавания». Одновременно он является деятельнейшим членом ИРАО и Санкт-Петербургского «Автомобиль-Клуба», входя в комитеты правления обоих. Не обогнули стороной Нагеля и автосалоны, проходившие в России. Его «Автомобиль» был в числе организаторов самого первого из них в 1907 году.

Андрей Платонович Нагель

Ежегодник автомобилизма был одним из первых автосправочников в России

Затем последовали бесчисленные поездки по России и за границу, победы в соревнованиях. И, что самое главное, большинство из них было одержано на автомобиле русского производства – «Руссо-Балте». Со порой Нагель стал выдающимся специалистом в области автодела, поэтому с началом Первой мировой войны его выдвинули для труды в Военно-промышленном комитете, где он курировал автомобильное направление. Октябрьская революция поделила жизнь Нагеля, как и многих наших соотечественников того поре, на две части. К ее началу ему исполнилось 40 лет.

Вторая половина жизни

Судьба Андрея Платоновича после октябрьских событий длинное время была загадкой для автомобильных историков. Он как будто исчез: никаких документов, никаких свидетельств. Даже дата его кончины не была известна.

И только относительно недавно стало ясно, что семья Нагелей сумела благополучно покинуть край и обосновалась во Франции. К переезду серьезно готовились, поскольку в своих мемуарах Андрей Платонович вскользь упоминает о попытке вывезти из России семейные ценности, вводя все его награды и призы, завоеванные за годы занятий автоспортом. И, что самое удивительное, все это удалось отправить за границу. К горе, все имущество погибло уже в Югославии…

Андрей Платонович Нагель

«Руссо-Балт» в пробеге по Африке. 1913 г.

Что касается самого Нагеля, то в октябре 1918 года он переехал в Киев, оттуда – в Ростов, а в начине февраля 1920 года оказался в Париже. Во Францию же приехали его мать Лидия Андреевна и жена Лидия Яковлевна. На первых порах было тяжко. Но человек, глубоко знавший практику автомобильного дела, в Париже пропасть не мог – это факт. По непроверенным данным, Андрей Платонович «трудился как инженер-автомобилист».

В марте 1922 года Нагель вступает в масонскую ложу «Астрея», созданную русскими эмигрантами в Париже. Любопытно, что 11 декабря 1924 года он был исключен из ложи. Популярно, что впоследствии он вступил в Объединение бывших студентов Санкт-Петербургского университета.

В целом же, создается впечатление, что Андрей Платонович усердствовал быть в тени, не привлекая к своей персоне особенного внимания, поэтому и свидетельств его пребывания в эмиграции осталось немножко. Жизнь, тем временем, шла своим чередом, в 1930 году умерла мать, затем, в 1948-м, ушла из жития жена.

Но сам «дедушка русского автомобилизма» оставался в строю и до глубокой старости мог вести активный образ существования. В 50-х годах прошлого века он даже начал сотрудничать с несколькими русскоязычными изданиями – журналом «Возрождение» и газетой «Русская дума». В «Возрождении» были опубликованы воспоминания Андрея Платоновича о детстве, а вот с «Русской мыслью» связаны его последние журналистские труды. В 1956 году эта газета опубликовала серию материалов Нагеля под названием «На заре русского спорта», где он детально рассказал о зарождении и развитии в России таких видов спорта, как лаун-теннис, атлетика, велоспорт и т.д.

Андрей Платонович Нагель

А. Нагель и В. Михайлов с женами во пора пробега по Европе

Кроме того, Нагель не забывал и автомобильную тему. Последним его автомобильным материалом сделался цикл из трех статей, посвященных обзору Парижского автосалона 1956 года. Там он, обращая внимание читателя на отличие между американскими и европейскими покупателями машин, писал: «Американский автомобилист, совершенно не интересуясь подробностями конструкции автомашины, требует лишь многочисленных приборов, облегчающих управление им. Укажем на радио, регулировку температуры внутри автомашины, автоматическую перемену передач, автоматическое включение, вспомогательные приспособления для руля и тормозов, автоматическое поднятие и спуск стекол, перестановку сидений посредством кнопок, регулировку антенны радио на дистанции, телефон, граммофонную установку, автоматическую регулировку фаров и фонарей и т. д.».

Вы представляете, человек, видевший первую в России «гонку моторов», дожил до эпохи самодействующих коробок передач и электрической регулировки сидений!

Последняя статья Нагеля была напечатана на одной полосе с объявлением о кончины автора, гласившим: «Редакция “Русской мысли” с глубоким прискорбием извещает о скоропостижной кончине своего сотрудника Андрея Платоновича Нагеля, последовавшей в Париже в субботу 10 ноября. Похороны состоялись во вторник 13 ноября на погост в Нейи. В 9-й день кончины, в воскресенье 18 ноября, после литургии в храме на рю Дарю будет отслужена панихида».

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Яндекс.Метрика